Под лежачий камень - Страница 53

К оглавлению

Мисс Лор. Ну, даже если у него на самом деле завалялась двадцатка, то на нее можно было бы кое-что ей купить.

Мистер Пенн. Я вам продиктовал свою фразу. Ваша мне не нужна. Ну, на сегодня все, мисс Лор.

Мисс Лор. Мне приходить завтра?

Мистер Пенн (не умея скрыть своего очарования ею). Если будете настолько любезны.

(Мисс Лор выходит).

Занавес

Грязные носки, или Политическая интрига

Перевод Э. Бродерсона.

ГЛАВА I

Не все знают, что знаменитый французский сыщик Тикток на прошлой неделе был в Остине. Он записался в гостинице «Авеню» под вымышленным именем, и из-за сдержанного его поведения сразу заметили, что он не хочет, чтобы его замечали.

Никто не знает, почему он приехал в Остин, но двоим или троим он сообщил, что у него было важное поручение от французского правительства.

По одному известию, французский министр нашел среди законов империи старый устав, явившийся результатом договора между императором Карлом Великим и губернатором Робертсом и по которому требуется, чтобы северные ворота столицы были всегда открыты. Но все это одни предположения.

В прошлую среду хорошо одетый джентльмен постучал в дверь номера, занимаемого Тиктоком.

Сыщик открыл дверь.

— Если не ошибаюсь, месье Тикток, — сказал джентльмен.

— Вы увидите в списке, что я записался под именем Джонса, — сказал Тикток, — и каждый джентльмен понял бы, что я хочу, чтобы меня принимали за такового. Если вам не нравится, что я вас не считаю джентльменом, то я готов вам дать удовлетворение в любое время после первого июля.

— Мне это совершенно все равно, — сказал джентльмен. — Я, по правде сказать, к этому привык. Я председатель демократического исполнительного комитета, платформа номер два, но дело в том, что у меня друг в беде. Я знал, что вы Тикток, по вашему сходству с вами.

— Entrez, — оказал сыщик.

Джентльмен вошел, и Тикток предложил ему стул.

— Я не люблю лишних слов, — сказал Тикток. — Я помогу вашему другу, если это возможно. Наши страны в большой дружбе. Мы дали вам Лафайета и жареную картошку по-французски. Вы дали нам калифорнийское шампанское. Изложите ваше дело.

— Я буду очень краток, — сказал посетитель. — В этой гостинице в номере семьдесят шесть остановился известный кандидат народной партии. Он один. Прошлую ночь кто-то украл его носки. Их не нашли. Если они не будут найдены, то народная партия припишет их кражу демократической партии. Они воспользуются этим грабежом, хотя я уверен, что в этом воровстве не было никакого политического мотива. Вы единственный человек, который сможет раскрыть преступление.

Тикток поклонился.

— Даете ли вы мне carte blanche допрашивать всех, имеющих отношение к этой гостинице?

— Владелец гостиницы уже предупрежден. Все к вашим услугам.

Тикток посмотрел на часы.

— Приходите в эту комнату завтра в шесть часов с хозяином гостиницы, кандидатом народной партии и какими-нибудь свидетелями с обеих сторон, и я возвращу носки.

— До свидания.

Председатель демократического исполнительного комитета, платформа № 2, вежливо поклонился и удалился.

Тикток послал за коридорным лакеем.

— Ходили вы вчера вечером в номер семьдесят шесть?

— Да, сэр.

— Кто там был?

— Старый хрен, который приехал с поездом семь двадцать пять.

— Что ему нужно было?

— Потушить свет.

— Вы что-нибудь взяли, пока были в комнате?

— Нет, он ничего не велел мне взять.

— Как вас зовут?

— Джим.

— Вы можете идти.

ГЛАВА II

Гостиная одного из самых роскошных особняков в Остине горит огнями. Экипажи вереницей выстроились на улице, а от ворот до крыльца разложен бархатный ковер, чтобы нежным ногам гостей было мягко ступать.

Празднество устроено по случаю вступления в свет одного из прекраснейших бутончиков города. В особняке собрались молодость, красота и цвет общества.

Хозяйка дома, миссис Рутабага Сан-Витус привыкла собирать вокруг себя талантливых людей, подобных которым редко сыщешь в другом месте. Ее вечера славятся своей изысканностью.

Мисс Сан-Витус, чье вступление в общество отмечено таким праздником, представляет собою стройную брюнетку, с большими блестящими глазами, подкупающей улыбкой и обворожительными манерами инженю. На ней шелковое платье с брильянтовыми украшениями. Сзади подшиты два полотенца, чтобы скрыть выдающиеся лопатки. Она непринужденно болтает, сидя на обитом плюшем тет-а-тете, с Гарольдом Сан-Клер, коммивояжером торгового дома готовых вещей.

Где-то играет оркестр, скрытый за зеленью, и во время перерывов в разговоре из кухни доносится запах жареного лука.

Счастливый смех срывается с коралловых губ, мужские лица дышат нежностью, склоняясь над белоснежными шеями и опущенными головками; робкие глаза умоляют о том, чего не смеют просить губы, и под шелковыми платьями и крахмальными рубашками сердца ударяют в такт нежному вальсу «Сон любви».

— Где же вы были все это время, неверный рыцарь? — спрашивает мисс Сан-Витус Гарольда Сан-Клера. — Поклонялись вы другим богам? Не изменили ли вы прежним друзьям? Говорите, рыцарь, и оправдайтесь.

— О, отчепитесь, — сказал Гарольд своим мягким грудным баритоном. — Я был чертовски занят. Пришлось примерять брюки разным кривоногим олухам. У некоторых ноги как у носорога, а все хотят, чтобы брюки хорошо сидели. Вы когда-нибудь пробовали примерять кривоногому… то есть, я хочу сказать, можете вы себе представить, какое приятное занятие примерять брюки? И дело-то невыгодное, никто не дает больше трех долларов.